Интервью с кетаминовым химиком (english)

[Kennedy]

http://drugsourcereview.baywords.com/20 ... e-chemist/

[AC13]

Somebody in Sweden injected 100 mg of methoxetamine and 400 mg of MDAI.

Yeah, there were cardiac problems, and the person died.

Вот из-за таких долбоебов и слышишь вопли на каждом углу: "Ой бля, злые наркотеги убивают!!!".
Вообще очень интересное интервью, спасибо.

[daydreamer]

сцылко не пашет

[nowherr8r]

Кетаминовых дел мастер
С фасадом современной лекарственной промышленности сталкивался каждый, но у нее есть и темная сторона. Работающие в подполье химики-фармацевты точно так же, как их законопослушные коллеги, заняты синтезом веществ, которые могли бы обладать терапевтическим потенциалом. Разница в том, что здесь не ворочают миллиардными бюджетами и не снабжают врачей канцелярией или махровыми полотенцами с логотипом свежеизобретенного лекарства. Функцию рекламного агентства берет на себя сарафанное радио; источником информации становятся не столько научные, сколько журналистские публикации, в которых подчас сквозит алармизм.
Появление такого маргинального химиката на свет обычно сопряжено с междисциплинарными ухищрениями: вполне нормальна ситуация, когда в роли фармаколога, химика, токсиколога, специалиста по дозировке и даже лабораторной крысы выступает один и тот же изыскатель. Именно так новые препараты создавались на заре медицинской эры, и только в наше время к ученым, первым делом испытывающим новые вещества на себе, стали относиться с подозрением. Это несправедливое клеймо заставляет оставаться в тени таких исследователей, как М.
Авторитетный специалист в своей научной области, он приложил руку к созданию и популяризации целого ряда наркотических средств, которые теперь в ходу на черном рынке. Недавние исследования кетамина и производных, осуществленные М., дали жизнь новому диссоциативному анестетику – метоксетамину, препарату, который уже пробирается в кровь самодеятельных экспериментаторов по всему миру (через ноздри или другие отверстия). Как и другие арилциклогексиламиныhttp://huffman.chelcool.com/?p=1069#_edn1, метоксетамин являет собой образчик рационального подхода к синтезу новых наркотиков и лекарств: за каждым атомом его молекулы стоят напряженные, интенсивные исследования, уложившиеся в более чем скромный бюджет. Впрочем, успех таких новинок далеко не всегда становится триумфом создателя; напротив, на долю автора-то и достается больше всего переживаний о туманной судьбе своего детища. Об этой непростой этической и биохимической проблеме мы поговорили с создателем дизайнерских диссоциативов.
Почему вы вообще начали заниматься диссоциативами?
Тринадцатилетним мальчиком я потерял конечность: ирландские террористы устроили в Лондоне взрыв, и рука у меня была так сильно повреждена, что ее пришлось отнять. Я перенес состояние, которое большинство людей вряд ли может себе даже помыслить. Говорю со всей определенностью: мой интерес к измененному сознанию берет свое начало там. Знаете, наверное: ампутация, обусловленная тяжелой травмой, – верный шанс нажить мучительные фантомные боли. Так со мной и произошло.
Да, вопрос о том, как унять боль в отрезанной конечности, – самый настоящий камень преткновения для неврологов. Рамачандран даже изобрел специальный зеркальный ящик[ii]– вы в такой руку засовывали?
О да, и штудировал его книгу о том, как возникают иллюзии [“Phantoms in the brain”], и перепробовал чертову уйму вещей, врагу не пожелаешь. Каких мне только лекарств не прописывали – антидепрессанты, противоэпилептические, миорелаксанты, – и не помогало ни одно.Когда фантомная боль разыграется не на шутку, традиционные болеутоляющие вроде опиатов – все равно что слону дробина, как будто вообще пьешь не таблетку, а пустышку. Меня пытались лечить высокими дозами петидина[iii], и тоже безрезультатно, я принес пузырек обратно, и врач даже развеселился: вот это да, говорит, петидин мне еще не возвращали. Боль бывала так ужасна, что я практически терял контакт с реальным миром, мотаясь из стороны в сторону, как пациент психбольницы. И все готов был отдать, лишь бы появился препарат, который мне поможет.
И он появился?
Оказалось, что с моей болью хорошо справляются каннабиноиды или кетамин. Я много экспериментировал и думаю, что знаю, в чем тут дело: эти вещества основательно меняют картину телесных ощущений и потому по-настоящему отвлекают от фантомной боли. Например, после внутримышечной инъекции PCP я мог испытывать самые разные ощущения, какие хотел, в любой области тела, получив по-настоящему глубокий опыт, связанный с тем, что называется проприоцепцией – ощущением взаимной соотнесенности его частей. И я бы даже не называл это галлюцинациями: диссоциатив не искажал, а приводил в порядок реальность, унимая воображаемую боль. И мой случай не единичен: выходили как минимум три научные статьи, говорившие об использовании кетамина в качестве средства от фантомных болей. В Англии даже появилась лекарственная форма кетамина специально для таких дел – тошнотворная лимонная микстура; я, правда, не пробовал.
Замечательно. Никогда бы не подумал, что кетамин унимает фантомные боли, создавая или развеивая проприоцептивные иллюзии. Недавно прошло интересное исследование: находящихся под действием кетамина испытуемых удавалось убедить, что резиновый муляж – это их собственная рука, и они даже чувствовали, как к нему прикасается кисточка[iv]. Получается, кетамин рождает мнимые ощущения – и он же их убирает. Вы ведь начинали с более традиционной фармакологии – с аналогов фенметразина[v], если конкретней?
Верно, получив степень бакалавра биохимии, я продолжил научную карьеру в нейрофармакологии, создавая аналоги фенметразина, могшие стать лекарствами для снижения аппетита. Но вести такие исследования – не в последнюю очередь значит убивать животных. Конечно, быстро выучиваешься произносить благородные слова: жертва во имя науки и всякое такое, но в реальности это выглядит, например, так: приходит лаборант с парой ножниц и отстригает крысе голову. Я так и не смог с этим сжиться, поэтому стал учительствовать.
Что, простите?
Преподавал нейробиологию на правах аспиранта. Ну а потом отправился в независимое исследовательское плавание, в котором до сих пор и нахожусь.
Эффекты синтетических каннабиноидов вы изучали на собственной шкуре задолго до того, как курительные смеси стали продавать на улице. Также вы были первооткрывателем дезоксипипрадола, 1-этинилциклогексанола, описывали 5-ABP, теперь пришла очередь метоксетамина… Скучать вам, видимо, некогда?
Делая первые шаги в науке, я свел знакомство со многими единомышленниками – теми, кто, так сказать, смотрит на мир через прицел органической химии. Я был им интересен именно как фармаколог, способный предложить новые вещества, которые бы обладали терапевтическими свойствами; тут-то все и началось. Свое собственное лабораторное оборудование я тогда надолго запер в чулане, потому что ко мне зачастила полиция, было без дураков страшновато. И самое главное – я обещал подруге, что нас не арестуют. Она клинический токсиколог по специальности, и куда могут привести такие интересы и занятия, всегда понимала хорошо.
На фармакологов, способных придумывать новые соединения, всегда большой спрос. Крупные онлайн-магазины дизайнерских наркотиков, случается, содержат целые группы научных консультантов, регулярно обращаясь к ним за советом.
Да, я тоже занимался исследованиями и синтезом веществ по заказу одной фирмы. В рамках проекта изучались свойства и строение большого количества арилциклогексиламинов. Применялась та же тактика, которой пользуется Александр Шульгин, и работалось очень вдохновенно. Все мои мысли были об ариловых и аминовых аналогах кетамина и PCP – и несколькими открытиями я очень, очень доволен.
Расскажите о них подробнее.
Если говорить о веществах, 3-MeO-PCP и 3-MeO-PCE – это что-то невероятное. Благодаря тому, что 3-метокси-группа взаимодействует с µ-опиоидными рецепторами[vi], утихает агрессивный поток мыслей, который делал PCP непредсказуемым и подчас мучительным веществом, и на первый план выступает исцеляющее удовольствие. 3-MeO-… – это несусветное веселье и неукротимый сексуальный порыв. 3-MeO-PCP я назвал бы источником внутреннего спокойствия, заглушкой придирчивых или слезливых подсознательных сигналов. 15 миллиграммов 3-MeO-PCP показались мне самым увлекательным наркотическим опытом в жизни, а 3-MeO-PCE я прочу в новые LSD: вместо холодных кетаминовых коридоров этот препарат уносит в мир счастливых улыбок, в комедийное пространство, где инспектор Клузо так и норовит изловить Чарли Чаплина. Терапевтический потенциал обоих веществ неизмерим, но и злоупотреблять ими тоже станут будь здоров.
А метоксетамином уже стали.
Молекула метоксетамина – это было настоящее научное наваждение, я вынашивал идею около трех лет, понимая, что результат будет сокрушительным. У созданного вещества есть все, чтобы считаться совершенным диссоциативом, кетамином, лишенным недостатков кетамина. Найдя финансирование, я изготовил первую небольшую партию, и когда протестировал препарат на себе – он произвел оченьсильное впечатление. Это готовый, очень эффективный антидепрессант. Он вызвал интерес у коммерсантов, была синтезирована первая партия на продажу – и дальше пошло-поехало. Сейчас на рынке уже появились подделки под хорошие диссоциативы – аналоги тилетамина[vii] и все в таком роде. Популярность метоксетамина сюрпризом для меня не стала, а вот то, что им захотели заняться китайские лаборатории, – это в некотором смысле новость. Во всяком случае, нелегальный оборот кетамина в Китае жестко наказывается.
Говорят, в Сингапуре продавцы кетамина получают по пятнадцать ударов просоленным ротанговым хлыстом – не считая тюремного заключения, разумеется. Опасный бизнес. Известно, что во время работы над новыми диссоциативами с вами произошел психотический приступ. Что именно случилось?
Чувство ответственности подсказывало, что я обязан проводить на себе токсикологические тесты в широком диапазоне дозировок. Давать новосинтезированное вещество другим людям – просто-напросто неэтично; это ровно то же самое, что пропустить несколько стадий в клиническом исследовании лекарства. Кроме того, я хорошо осознавал, что новые арилциклогексиламины будут невероятно популярны, и проводил особенно много экстремальных тестов. В то время я также ежедневно принимал метоксетамин, чтобы справиться с фантомной болью, и это стало подмывать основы моей рассудительности. Наконец, мне было психологически тяжко: умерла Несбитт, моя любимая кошка. Она прожила двадцать два года, я знал, что ей недолго осталось, но все равно оказался не готов ее потерять. Я не помнил себя взрослым без Несбитт. Все это вылилось в неосмотрительное поведение, почти в саморазрушение; я ввел 50 милиграммов 3-MeO-PCP внутримышечно и впал в кататоническое состояние. То есть это врачи потом сказали, что оно так называется.
Со смертью питомца всегда тяжело смириться.
Подруга вернулась домой и обнаружила нас с сознанием где-то в районе альфы Центавра. Первое, что помню, – как ехал на скорой и отвечал на многочисленные вопросы врачей, в основном в духе, сколько и чего я съел. Мнение у них обо мне было понятно какое. Да и вообще они думали, что я самоубийца, потому что нашли в тумбочке рядом с компьютером распечатки и прочитали разные филиппики и едкие разглагольствования по адресу рода человеческого. Почти невозможно было объяснить, что тексты сочинялись много лет назад для личного пользования, чтобы выпустить пар и не наговорить кому-нибудь гадостей в жизни. Только через три недели врачи поверили, что я не психотик с суицидальными наклонностями, а фармаколог, изучавший арилциклогексиламины с 3-метокси-группой. О таком они прежде не слыхивали.
Почему же вас там продержали целых три недели?
Основная причина – то, что я был немного не в себе, скажем так, из-за побочных эффектов принятых веществ. Еще, я думаю, их очень впечатлило, что у меня в крови присутствовал PCP. Но пока они меня лечили, видимо, все-таки стали понимать, что я веду себя поразумней настоящих психотиков, и пришли к выводу, что, может быть, все со мной не так уж печально. Такой, знаете, «Полет над гнездом кукушки», но с хорошим концом. И кстати, если кому-нибудь кажется, что у него шарики за ролики заезжают, пускай отправляется на пару недель в острое отделение психиатрической клиники. Там я повидал таких персонажей, по сравнению с которыми сам ну разве что немного чудаковат.
И как вы себя чувствовали, выйдя из больницы?
Для девушки моя госпитализация стала последней каплей: она сказала, что больше не в силах безучастно присутствовать при моем саморазрушении. Я вернулся в пустой дом: ни личной жизни, ни кошки, ни, кстати, веществ – все арилциклогексиламины были конфискованы и уничтожены.
Ужасная ситуация. Шульгин говорил, что не видит в диссоциативах простора для духовного опыта. А Джон Лилли, экспериментируя с кетамином, обращал внимание на подспудные диссоциативные процессы, которые не дают окончательно вернуться в себя, даже когда эффекты сходят на нет.
И прекрасно об этом зная, я отмахнулся от первых признаков того, что перестарался. Арилциклогексиламины распаляют сразу несколько вознаграждающих систем организма: влияют на обратный захват дофамина, работают как антагонисты NMDA- и агонисты µ-опиоидных рецепторов, удобряя почву для неразумного потребления и подтачивая чувство реальности. В состоянии измененного сознания мне чудилось, что некоторые диссоциативы, которые я пробовал всего два-три раза, и есть сома и мокша Олдоса Хаксли или непентес из «Одиссеи». Очевидно, они реализуют темную сторону этого архетипа, недоступную классическим серотониновым психоделикам.
Видимо, так и есть. Один из тестеров метоксетамина описывал психотический коллапс в духе диссоциативного расстройства личности: какая-то внешняя сила стала руководить его поступками, внушив навязчивое желание поласкать чужую грудь. Похожий психический автоматизм Джон Лилли упоминал в связи с кетамином. Возможно, непроизвольный порыв хватать и трогать чужую грудь в принципе свойствен человеку, но обычно подавляется NMDA-рецепторами.
Отличная тема для научного исследования, рекомендую заняться! В мозге еще столько неизведаннного.
Есть ли у вас рекомендации для тех, кто собирается экспериментировать с метоксетамином?
Нужно подходить к делу ответственно – вот, пожалуй, и все. Да только некоторые люди в принципе не понимают, что такое ответственность, поэтому нехорошие истории происходят с завидной регулярностью. Передозировки метоксетамина уже приводили юзеров в больницу. Я слышал о барышне, которая пыталась покончить с собой, приняв неизвестный порошок, найденный в комнате своего молодого человека. Порошком оказался метоксетамин, самоубийца жива-здорова, но история попала в СМИ. И да: в Швеции уже зафиксирован летальный случай. 100 миллиграммов метоксетамина и 400 миллиграммов MDAI внутривенно.
100 и 400 миллиграммов?!
Внутривенная инъекция, MDAI и MXE одновременно, и смерть от проблем с сердцем. И этого бы не произошло, не выпусти я метоксетамин на рынок. Такие размышления куда горше, чем послевкусие от белого порошка, и ничего уже не изменишь. Остается раздумывать, что, может, надо было держать рот на замке, и тогда бы никто не погиб. Но случалось и другое: меня разыскивали, чтобы сказать спасибо, те, кто благодаря метоксетамину оправлялся от тяжелой, резистентной к традиционным лекарствам депрессии. В этом отношении MXE начинает работать незамедлительно, и его действие остается достаточно продолжительным, не позволяя тоске и унынию обкрадывать человека. Кроме того, он, в отличие от кетамина, употребляется в совсем маленьких дозировках и не опасен для мочевого пузыря. Эти достоинства безусловны, но когда происходят неприятности, связанные с передозировками, я не могу просто умывать руки.
Я задавал химику Дэвиду Николсу вопрос об ампутациях и летальных случаях, спровоцированных 4-MTA и Bromo-Dragonfly. Он сказал, что очень тяжело переживает случаи, когда с его изобретениями настолько неразумно обращаются.
Если ты не психопат, тебе иногда приходится принимать близко к сердцу результаты своих действий. А я просто живу с этим ощущением: точно знаю, что несу ответственность за печальные события, связанные с препаратами, которые выпускаю в мир. Со схожим грузом приходится иметь дело всякому, кто синтезирует псиоактивные вещества, да и не только психоактивные. Вспомните талидомид – седативное средство, которое до сих пор применяют для лечения проказы, то есть болезни Хансена, как она теперь называется. В конце пятидесятых он использовался куда шире и спровоцировал врожденные уродства плода у женщин, принимавших его во время беременности. Не думаю, что его создатели спали после этого спокойно или утешались тем, что зато вот помогли больным лепрой.
«Нам не дано предугадать», да. Но вот, скажем, изобретатель напалма Луис Физер угрызений совести не испытывал.
В общем-то, в любой популяции есть один процент людей, в принципе не способных сопереживать или испытывать вину. Психиатрия это числит по классу личностных растройств. А для кого-то и умерщвление лабораторных животных – уже слегка перебор.
Так остро переживать, наверное, все же не стоит. Любые новшества, помимо плюсов, таят в себе угрозу.
Видимо, все дело в моем католическом воспитании. Сплавить юношу из церкви – минутное дело, а церковь из юноши можно выуживать годами. Вот я время от времени и подыскиваю поводы, чтобы себя повиноватить. Иногда даже переиначиваю шутку про мальчика и католическую церковь: одно дело – отвадить юношу от диссоциативов, совсем другое – отвадить диссоциативы от юноши. Ну да не так уж все и плохо, если серьезно.
http://huffman.chelcool.com/?p=1069#_ednref1 Пусть восьмисложное слово не ввергает читателя в панику: в действительности все не так уж сложно. Арилциклогексиламины – это класс веществ, характерной чертой которых является присоединение ариловой группы к циклогексановому кольцу. В число таких соединений входят препараты различного фармакологического характера: стимуляторы, опиаты, но главным образом диссоциативы – PCP, кетамин и производные. Структурная формула выглядит так:

[ii] Речь идет об изобретении Вилаянура Рамачандрана (ученого индийского происхождения, ныне сотрудника Калифорнийского университета). По его версии, фантомные боли связаны с рассогласованием чувствительного и двигательного участков коры и нарушением целостной картины тела. С помощью простой оптической иллюзии мозг удается обмануть, и это довольно часто помогает справиться с надуманными болевыми ощущениями. Увидеть зеркальный ящик Рамачандрана в деле можно в сериале «Доктор Хаус» (третья серия шестого сезона, «The Tyrant»).
[iii] Петидин – синтетический опиоид, широко используемый в качестве обезболивающего средства. Считается более безопасным по сравнению с морфином. Также известен под названиями демерол и меперидин.
[iv] Схожий по технике, но не подкрепленный кетамином эксперимент можно посмотреть на ютьубе.
[v] Фенметразин – бициклический аналог амфетамина, снискавший определенный уличный успех и ставший предметом своеобразного культа после вывода из лечебной практики. Рассказывают, что это был любимый стимулятор Джона Леннона.
[vi] Опиатные рецеторы μ-группы, агонистом которых, к слову, является героин, служат рычагами таких чувств, как нега, упоение и расслабление. Недавние фармакологические исследования ( J. V. Wallach)заставляют сомневаться, что 3-MeO-PCP и близкие по структуре вещества связываются именно с ними. Однако это не означает, что метоксетамин и его производные неспособны вызвать эйфорию или сделать человека зависимым; речь идет лишь о том, что механизм их воздействия нуждается в уточнении.
[vii] Тилетамин – основной действующий компонент французского препарата Telazol, используемого в ветеринарии как легальный аналог кетамина. С его помощью анестезируют лосей, полярных медведей и сивучей, которые по понятным причинам неспособны жаловаться на галлюцинации в отчужденно-холодном духе, о которых докладывают двуногие экспериментаторы.
i, iii, v, vi, vii – прим. автора; ii, iv – переводчика

[daydreamer]

Спасибо! Очень интересная статья

[PSYHORROR]

О, бля, смотрю - инглиш, хотел запилить перевод, ага)

[Grint]

а вот интервью с кетаминовым хищником - http://ruckp.org/topic/11243-%D0%B8%D0% ... /?do=embed
)))