Замыкание

[Гость]

Написано под влиянием DXM.
Летний зной сочился сквозь приоткрытые окна, наглухо завешанные жалюзи. Несмотря на выбивающийся из сил кондиционер в комнате, жара стояла неимоверно страшная. Нынешнее лето не особо отличалось от предыдущих, но было в нем что-то другое, гнетуще-молчаливое, чуточку пугающее. Как долго текло ожидание его, как скоро наступили мысли, пытающиеся отогнать его прочь.
Город лениво дышал перегретым воздухом. Нелепо было бы предположить большой город, свободный от пыли, смога и духоты. Дома слишком тесно жались друг к другу боками, люди слишком сильно пытались заселить маленькие клочки земли, вокруг которых простирались безграничные свободные просторы. Зачем, почему? На эти вопросы, наверное, ответа не знал никто. Людям нравились мегаполисы, бурная жизнь, густонаселенные районы. Они хотели создать один огромный, поистине величественный живой организм, кишащий жизнью, словно муравейник. Знали ли они, что этот организм душит сам себя? Наверное, нет. Никто не смотрит дальше своих рук, слишком мало число тех, кто заботится более чем о своей счастливой жизни. Все что произойдет после – их не касается. И так из поколения в поколение…
Среди бетонных ячеек сиротливо приютилась одна из немногих, редко открывающихся для внешнего мира. Вечно задернутые жалюзи(лишь бы не видеть происходящее вокруг), воздушные фильтры, безуспешно пытающиеся спасти обитателя от результата глобального прогресса, убивающего своим вредным выхлопом тех, кто все это породил. Безуспешная попытка получить глоток свежего воздуха, находясь глубоко под водой.
Человек был заперт в этой ячейке. Он не мог бездумно уйти в леса – слишком сильно погряз в этом городе. Мало кто, наверное, смог бы теперь выжить в чистом лесу, которого также осталось очень мало. Прогресс сделал своё черное дело – он помогал выжить людям, делая минимум движений, одновременно с тем намного быстрее их убивая. Зачем пытаться облегчить свою жизнь, одновременно с тем укорачивая её – никто также не задумывался. Все плыли по течению, не задумываясь, куда оно приведет. Никто не видел опасного водопада впереди, а если кто-то и заметит наконец – будет уже поздно.
Человек творил и жил мечтами. Он пытался выплыть и продолжать свой путь один. Но бурный поток не давал ослабевшему вырваться.
Глава 1. Печать.
Чтобы находиться в общем потоке, необходимо было приносить ему пользу, делать вклад в общие усилия плыть дальше. Иначе – смерть.
Марк делал то, что ему нравится. Он писал вычислительные программные алгоритмы. Не ввязывался в большую часть жизни мегаполиса, редко выходил на погрязшие в грязи улицы. При возможности – заказывал еду на дом. Раз в месяц закупался продуктами. Днем делал свою работу, в свободное время мечтал, выплескивал мечты и все, что накопилось в душе в творчество, которое никому не было нужно. Главное – оно было нужно ему, остальное его не волновало. Лишь довершив задуманное, он получал удовлетворение от себя самого.
Знойный день в очередной раз сменил знойную ночь, по сути ничем от него не отличающуюся. Все та же жара, не останавливаемая кондиционером, та же пыль, которую не могли отфильтровать даже самые лучшие фильтры. Абсолютно белые стены его однокомнатной квартиры. Белый паркет, белый потолок.
Переехав в эту квартиру на 27 этаже небоскреба, Марк первым делом выкинул все старые вещи, оставшиеся от прежних владельцев. Неплохо сохранившийся книжный шкаф, чуть потрепанный набор из трех кресел и диванчика. Спать, поначалу, приходилось на полу. Первыми преобразились стены – старые обои были содраны, уступив место белым. Коричневый деревянный пол сменился на абсолютно белый паркет с белой замазкой в местах соединения, да так искусно положенный, что его можно было счесть за единое целое. Беспокоиться о холодном полу в такую жару было бы смешно. Все немногочисленные детали у бытовых приборов покрашены белой краской. В очередной день, раскрыв жалюзи, можно было бы счесть, что ты ослеп. Немного погодя начинаются различаться еле заметные силуэты вещей, которых было не так уж и много. Недокровать – лежанка, без ножек. Белый стол, стул, белый компьютер. Книжный шкаф уступил место электронным изданиям на жестком диске белого процессора. Комнатная люстра попросту перестала существовать. Когда необходим свет – можно раздвинуть жалюзи. Когда он не был необходим – не нужно было делать ничего. Время попросту по другому текло в этом крохотном оплоте для одного человека.
Ему не нужно было вставать утром, чтобы отправиться на работу. Не нужно было следить за временем, чтобы не лечь слишком поздно. Время подразделялось на укладывание в сроки по текущему удаленному проекту, и на остальное, для собственных нужд.
Солнце наматывало круг за кругом по ту сторону окна, тускло пробиваясь сквозь завесу пыли, но в этой комнате его практически никогда видно не было.
Глава 2. Размышления.
Двадцать восемь лет – не такой уж и малый срок. За это время можно повидать больше, нежели видели пять человек вместе взятых, а можно не увидеть и одной пятой из того, что пережил один.
Обычно, когда есть какая-либо цель в жизни, время бежит сломя голову. Если есть масса свободного времени – оно чуть замедляет темп. В белой комнате его не существовало в принципе. Оно было отвергнуто, существовали другие мерки жизни. Единственные белые часы на стене всегда работали, но стрелки на них отсутствовали.
Та же ситуация была и с компьютерным временем. Его также не существовало для обитателя странной ячейки густонаселенной соты.
Зачем люди придумали время? Отсчитывать, сколько им осталось? Думать, когда придет завтра? Чтобы ждать окончания сегодняшнего дня? Ломать голову над человеко-часами, для измерения необходимого промежутка нахождения в офисах? Неизвестно. В белой комнате оно было отвергнуто напрочь.
Работа, творчество. Не хотелось задумываться, зачем это все нужно. Работа – чтобы жить дальше. Творчество – по сути не нужно было никому, кроме его творца. Несмотря на недовольство созданным и вечные поиски недостижимых идеалов. Если бы идеалы были достижимы – жизнь стала бы бессмысленна полностью. Недостижимость – вот оно, то, что заставляло двигаться вперед, не остановиться на месте финиша и не уснуть от усталости, накопленной за весь путь, проделанный к этому финишу.
Недостижимость – это было смыслом жизни. Недостижимость не давала расслабиться, заставляла двигаться до тех пор, пока это было возможным. Можешь бежать – беги. Не можешь бежать – ползи. Не можешь ползти – оглянись в свои последние мгновения на проделанный путь и восхитись пройденным.
Не останавливайся ни на минуту. Минута отдыха – минута потерянного пути, которым ты мог бы гордиться, глядя в последние мгновения оценки своего результата. Это не тот случай, когда она даст силы двигаться дальше. Это лишь самовольное укорачивание своей жизни, убийство того, за что ты боролся.
Глава 3. Ветер.
Иногда Марк поднимался на крышу и наблюдал, как слаженно кишит внизу гигантский муравейник. Приятно было осознавать, что ты выше этого, ты также идешь рядом по жизни, но ты не замешан в этой каше. Ты выше этого, словно оса, кружащая над массой муравьев. У тебя есть крылья, у них – нет. Ты можешь улететь туда, куда тебе вздумается, они – нет.
Нередко его посещали мысли и о бренности существования. Зачем же это все? Извечный вопрос, со временем уступающий место другим заботам. Все живут – и ты живи. Самый распространенный ответ. Тебе дали жизнь – и ты дай жизнь. Пусть все течет дальше. Пусть и дальше все будут ломать голову над этим вопросом. Единственное, что не входило в рамки стандартов, это полностью отрицаемая Марком идея дальнейшего развития. А зачем? Апатия, безучастность. Зачем ему было давать кому-то жизнь, если он даже свою то не смог полностью осознать? Надежда на то, что последующее поколение сможет разгадать эту загадку? Звучит глупо, и думать над этим не хотелось.
День, ночь, день, ночь. Время, отсутствующее в белой комнате, все же полностью стороной её не обходило.
Глава 4. Буря.
День выдался на удивление ужасным. Может быть, было бы неплохо думать о карьерном росте, делах на работе, отношениях в обществе, своим собственным положением? Мысли отвергались напрочь как порочные. Это было не нужно. Пусть карьерные лестницы строят другие. Апатия.
Отрешенная ячейка, до которой никому не было дела. Человек, от которого никому ничего не было нужно, кроме его умений. Умения, которыми владели многие другие. То, что могли бы делать другие. Польза – лишь ему самому. Что-то было необходимо есть. На что-то нужно было оплачивать счета за квартиру. На что-то нужно было приобретать белую одежду. Слишком цивилизованные основы в разуме, чтобы ходить по дому голышом. Да, и, в конце концов, попросту не хотелось выделяться среди окружения. Пусть это был бы термит среди муравьев, или розовая кожа среди белых стен.
Все чаще промелькивал вопрос «зачем». Все чаще посещала апатия обитателя белых стен. Все реже создавалось что-то новое.
Рассматривание муравейника вошло в ежедневную привычку.
Глава 5. Ураган.
Возвращение сознания ото сна. Обычный белый день среди тысяч точно таких же. Снова вернулась апатия, несмотря на неплохое положение дел в творчестве за последнее время.
Завершенное творчество уничтожалось. Марк удовлетворял свои амбиция путем достижения цели. Когда цель достигалась – путь можно было пометить как пройденный и двигаться дальше. Мысли летели дальше, воспоминания о старом путе лишь задержали бы его дальнейший полет вперед.
Странно, но в это утро он решил провести день впустую, что напрочь расходилось с его решительным мнениям идти вперед без единой остановки. В конце концов, лже-передышка выпросила кусочек времени на себя.
Белые стены. Белые вещи. Белые мысли. Бессмыслие. Мысли рождались из неоткуда и уходили в никуда. Как и все, чтобы создано и уничтожено.
На крыше дул слабый ветерок, обдувая человека. Человек наслаждался одним из своих любимейших занятий – наблюдал за теми, кто живет ради неизвестного. Не всегда неизвестное – интересное. Иногда это настолько банальное и бессмысленное, что и голову этим забивать было бы пустой тратой времени.
Внизу кишила жизнь во всех своих проявлениях. Забавно было наблюдать эту возню. Все было глупо.
Стоп. А не глупо ли жить ради того, чтобы умереть, с гордость посмотрев назад? Нужно ли было бы кому-нибудь это? Кто-нибудь заметит это после финишной прямой?
Идея хоть как-то вписаться в эту жизнь возникла моментально. А ведь это выход! Расшевелить хоть самую малость тот муравейник, что кишит внизу. Пусть не самый лучший вариант, но в тот момент это показалось Марку лучшим выходом из бесконечного зацикленного круга.
Встать. Шаг. Еще один. Не думать. Очистить разум. Все мысли белые. Ничего кроме белого. Еще один шаг. Полет вниз. Вот и знакомые белые жалюзи двадцать седьмого этажа. Девятнадцатый. Тринадцатый. Седьмой. Третий. Глухой удар о мостовую, женский крик. Топот десятка ног.
Белая жизнь закончилась жирной, красной точкой.
Бриз.
А все продолжало нестись вперед, увлекаемое сильным потоком. Ничто не в силах это остановить, кроме неожиданно возникшего крутого водопада.
Внизу которого соберутся уцелевшие части волны и понесутся дальше, в неизвестность.