Факир » 30 апр 2016, 19:12
Посвящается сами знаете кому
Жаркий московский полдень. Пекло и смог от автомобилей так свернулись над мегаполисом, что можно было одевать противогаз. Только на олдовом хипповском флету всех этих неудобств бытия, казалось, совсем не замечали. Во-первых встретились старые френды Семарь-Здрахарь и Блим Кололей. И под наплывом чуйвств решили сварить винта. Не из чего-нибудь, а из бронхолитина. Заморачивались они с этим делом долго и со вкусом. Благо никаких других дел у них не было. Точнее были, но они их и послать могли далеко и надолго. Ибо работали оба вольными каменщиками...тьфу, художниками. Кто с Кандинского копии делал, кто с Дали. Но со своими винтовыми приколами. Всяк норовит баян или метлу вставить посередь сюррелистических заморочек. А народ на это дело ведется и знай у них картины покупает, да нахваливает за оригинальность.
Увязалась с нашими винтоварами и Аська Недотроггг. Ибо о винте была наслышана и вмазаться хотела сильно. А еще, конечно, баб поебаться хотел. Только вот не судьба. Бегала она на кухню битых три часа, чтобы узнать, как процесс идет (и скоро ль ей два хуя сразу достанутся). И когда к четвертому поняла, что ждать ей еще ой как долго… схавала марку с экстази и уперлась к Маньке Ссстрапон лесбийским сексом заниматься. И то сказать, на хуя нужны эти мужики?!
Но этой пропажи наши герои даже не заметили. Веняки их, уже сто лет не принимавшие в себя ничего такого, словно нарочно повылезали наружу и прямо-таки переливались синими жилками. Короче, поставиться не составило особого труда... Зато после сей смачной наркопроцедуры отсутствие баба выяснилось со всей пугающей очевидностью. Ебаться хотелось, ебаться было не с кем. Торчки первое время в панике бегали по флету, потом по сотовому высказывали Аське Недотроггг, все, что они про нее думают. Только легче от этого не стало. Не дрочить, же в самом деле, на порнуху, на брудершафт, как пионеры какие-нибудь.
Взведенные до крайней степени, Семарь-Здрахарь и Блим Кололей наткнулись на забытую Аськой колоду карт. Какой уж она пасьянс раскладывала - теперь покрыто тайной. Зато винтоварщикам внезапно пришла в голову одна и та же идея. "Играем на желания", - завопил Здрахарь. "На желания", - в унисон прохрипел Блим. Растасовали, сдали, сыграли. Растасовали, сдали, сыграли. И так по кругу. Сперва желания были вполне безобидные. То бомбочку с водой метнуть прохожим на голову. То менту с первого этажа говном ручку измазать. То в окно подьезда девкам жопу показать. Только винт еще не закончился, а веселые идеи подходили к концу. Желания становились все жестче, все извращеннее. Когда Кололей заставил Здрахаря сесть на раскаленную плиту, то последний поклялся отомстить. И, назло первому, карта пошла именно Семарю. "А и пойдешь ты к больнице, что возле Патриарших прудов, поныкаешься в помойке и найдешь терку пригодную", - сказал, лопаясь от радости Здрахарь. "Да ты что, побойся бога! Уж сколько лет мы по помойкам не ныкаемся! И сканер есть, и принтер с СНПЧ - лепи себе рецепты в фотошопе хоть по десятку в день", - взмолился Кололей. "Иди, иди, нечего пощады вымаливать. Сам знаешь, что значит - желанье програттть", - зашипел победитель. Неизвестно откуда, но повелось в их тусовке поверье, что презревший такой карточный долг может хоть литрами вмазываться, да только не накроет его.
Делать нечего, пошел Блим к больнице. Головошку понурил так, что хайр его седой аж по асфальту волочится. Дошел до отбросов, что возле медучреждения выкинуты. Руки тянет... но дотянуться не может. От одного запаха воротит его нутро олдовое. "Да что ж я, пионер что ли, какой- нибудь, - воскликнул он в сердцах - Если надо, то пускай сам Здрахарь бомжа из себя изображает. А я и без винта проживу!". Проблевался бедняга, утерся и пошел в каличную. Купил флупиртина акрихиновского, закинулся и стал прихода ждать.
По соседству на лавочке у Патриарших расположилась странная троица. Один высокий, весь в черном - несмотря на жару. По выговору явный иностранец. И двое интеллекуталов.
"Как же так, я был не так давно в Москве и меня уверяли, что здесь живут одни атеисты", - переживал иностранец. Один его собеседник, рябой и вислоухий, утверждал, что они православные и готовы весь мир спасти, даже если мир этого не хочет. Другой тоже... местный человек, чернявый и с восточным говором, утверждал, что они, мусульмане, всех неверных готовы резать во имя джихада. Кололея это религиозное рвение только позабавило, а вот иностранный гость, похоже, пришел в смущение.
"Как же вы готовы пойти ради своей веры пойти на убийство людей, даже если не имеете подтверждения, что ваша вера истинна, и кто из вас в силу столь высокоморальных поступков попадет в рай, а кто в ад?"
Но двух обитателей столицы, разгоряченных донельзя спиртным и теологическим спором, такая постановка вопроса отнюдь не смутила. "А что гадать-то! Вон наркоман сидит!", - кричал один. "Такого убить да это благое дело будет", - поддержал другой. И покуда Блим Кололей на подворачивающихся от катадолонового тремора ногах пытался от них сбежать, оба фанатика набросились на олдового. Один выхватил огромный крест, изьятый, судя по всему, прямиком из храма, и, орудуя им как дубиной, оглоушил Блима, отбивая чечетку по его костям. Другой достал гигантский серп, наподобия тех, что торчали на всех бабских скульптурах страны Советов, и вспорол бедняге горло и живот.
Хотелось бы мне сказать, что вместе с последними каплями крови душа Колелея отлетела в райские кущи. И торчала там на вечном винте веки вечные. Хотелось бы добавить, что Семен Здрахарь в это же время передознулся и попал в ад. Да только не буду делать этого. Потому что передоз дело привычное, к сожалению. А убийство во имя веры так практически повсеместное. Только вот доказать, что из-за наркотиков люди попадают в ад, гнобящие же друг дружку верующие в рай - абсолютно невозможно. Или что такие места есть, или их нет. Антиномия, как сказал бы небезызвестный Кант, с которым в свое время беседовал Воланд.
Вместо предисловия. Так уж случилось, что перед этим сном снял с себя анкх и пацифик, вечно висящие у меня на груди. И пока мне снились приключения торчков, жене приснились два демона. Один маленький, черный, волосатый. Он пришел первый и она стала от него прятаться. Второй огромный, черный и без волос. Его она испугалась еще больше и стала прятаться за первым. Я ей обьяснил, что первый это Бес. Но не тот дебильный христианский бес, которым пужают попы. Нет, это древний египетский покровитель жилища. А второй, соответственно сама смерть.
Вместо послесловия. Пока я писал строчки про Воланда, внезапно выяснилось, что умер начальник того подразделения, где я работаю. Когда ты пишешь про внезапную смерть персонажа, а тут тебе сообщают про реальную скоропостижную... Да еще потом стоящие рядом работнички начинают цитировать Булгакова и обсуждать "наркоманских котов"... Поневоле начинает бить нервная дрожь. Начинается паника. В мозгах шевелится одна жуткая мысль "неужели принцип индивидуации, утвержденный Шопенгауэром, похерен этими катадолоновыми снами и все в курсе происходящего"? Думаю, именно так себя чувствовали Берлиоз и Бездомный во время встречи с Воландом.
Посвящается сами знаете кому
Жаркий московский полдень. Пекло и смог от автомобилей так свернулись над мегаполисом, что можно было одевать противогаз. Только на олдовом хипповском флету всех этих неудобств бытия, казалось, совсем не замечали. Во-первых встретились старые френды Семарь-Здрахарь и Блим Кололей. И под наплывом чуйвств решили сварить винта. Не из чего-нибудь, а из бронхолитина. Заморачивались они с этим делом долго и со вкусом. Благо никаких других дел у них не было. Точнее были, но они их и послать могли далеко и надолго. Ибо работали оба вольными каменщиками...тьфу, художниками. Кто с Кандинского копии делал, кто с Дали. Но со своими винтовыми приколами. Всяк норовит баян или метлу вставить посередь сюррелистических заморочек. А народ на это дело ведется и знай у них картины покупает, да нахваливает за оригинальность.
Увязалась с нашими винтоварами и Аська Недотроггг. Ибо о винте была наслышана и вмазаться хотела сильно. А еще, конечно, баб поебаться хотел. Только вот не судьба. Бегала она на кухню битых три часа, чтобы узнать, как процесс идет (и скоро ль ей два хуя сразу достанутся). И когда к четвертому поняла, что ждать ей еще ой как долго… схавала марку с экстази и уперлась к Маньке Ссстрапон лесбийским сексом заниматься. И то сказать, на хуя нужны эти мужики?!
Но этой пропажи наши герои даже не заметили. Веняки их, уже сто лет не принимавшие в себя ничего такого, словно нарочно повылезали наружу и прямо-таки переливались синими жилками. Короче, поставиться не составило особого труда... Зато после сей смачной наркопроцедуры отсутствие баба выяснилось со всей пугающей очевидностью. Ебаться хотелось, ебаться было не с кем. Торчки первое время в панике бегали по флету, потом по сотовому высказывали Аське Недотроггг, все, что они про нее думают. Только легче от этого не стало. Не дрочить, же в самом деле, на порнуху, на брудершафт, как пионеры какие-нибудь.
Взведенные до крайней степени, Семарь-Здрахарь и Блим Кололей наткнулись на забытую Аськой колоду карт. Какой уж она пасьянс раскладывала - теперь покрыто тайной. Зато винтоварщикам внезапно пришла в голову одна и та же идея. "Играем на желания", - завопил Здрахарь. "На желания", - в унисон прохрипел Блим. Растасовали, сдали, сыграли. Растасовали, сдали, сыграли. И так по кругу. Сперва желания были вполне безобидные. То бомбочку с водой метнуть прохожим на голову. То менту с первого этажа говном ручку измазать. То в окно подьезда девкам жопу показать. Только винт еще не закончился, а веселые идеи подходили к концу. Желания становились все жестче, все извращеннее. Когда Кололей заставил Здрахаря сесть на раскаленную плиту, то последний поклялся отомстить. И, назло первому, карта пошла именно Семарю. "А и пойдешь ты к больнице, что возле Патриарших прудов, поныкаешься в помойке и найдешь терку пригодную", - сказал, лопаясь от радости Здрахарь. "Да ты что, побойся бога! Уж сколько лет мы по помойкам не ныкаемся! И сканер есть, и принтер с СНПЧ - лепи себе рецепты в фотошопе хоть по десятку в день", - взмолился Кололей. "Иди, иди, нечего пощады вымаливать. Сам знаешь, что значит - желанье програттть", - зашипел победитель. Неизвестно откуда, но повелось в их тусовке поверье, что презревший такой карточный долг может хоть литрами вмазываться, да только не накроет его.
Делать нечего, пошел Блим к больнице. Головошку понурил так, что хайр его седой аж по асфальту волочится. Дошел до отбросов, что возле медучреждения выкинуты. Руки тянет... но дотянуться не может. От одного запаха воротит его нутро олдовое. "Да что ж я, пионер что ли, какой- нибудь, - воскликнул он в сердцах - Если надо, то пускай сам Здрахарь бомжа из себя изображает. А я и без винта проживу!". Проблевался бедняга, утерся и пошел в каличную. Купил флупиртина акрихиновского, закинулся и стал прихода ждать.
По соседству на лавочке у Патриарших расположилась странная троица. Один высокий, весь в черном - несмотря на жару. По выговору явный иностранец. И двое интеллекуталов.
"Как же так, я был не так давно в Москве и меня уверяли, что здесь живут одни атеисты", - переживал иностранец. Один его собеседник, рябой и вислоухий, утверждал, что они православные и готовы весь мир спасти, даже если мир этого не хочет. Другой тоже... местный человек, чернявый и с восточным говором, утверждал, что они, мусульмане, всех неверных готовы резать во имя джихада. Кололея это религиозное рвение только позабавило, а вот иностранный гость, похоже, пришел в смущение.
"Как же вы готовы пойти ради своей веры пойти на убийство людей, даже если не имеете подтверждения, что ваша вера истинна, и кто из вас в силу столь высокоморальных поступков попадет в рай, а кто в ад?"
Но двух обитателей столицы, разгоряченных донельзя спиртным и теологическим спором, такая постановка вопроса отнюдь не смутила. "А что гадать-то! Вон наркоман сидит!", - кричал один. "Такого убить да это благое дело будет", - поддержал другой. И покуда Блим Кололей на подворачивающихся от катадолонового тремора ногах пытался от них сбежать, оба фанатика набросились на олдового. Один выхватил огромный крест, изьятый, судя по всему, прямиком из храма, и, орудуя им как дубиной, оглоушил Блима, отбивая чечетку по его костям. Другой достал гигантский серп, наподобия тех, что торчали на всех бабских скульптурах страны Советов, и вспорол бедняге горло и живот.
Хотелось бы мне сказать, что вместе с последними каплями крови душа Колелея отлетела в райские кущи. И торчала там на вечном винте веки вечные. Хотелось бы добавить, что Семен Здрахарь в это же время передознулся и попал в ад. Да только не буду делать этого. Потому что передоз дело привычное, к сожалению. А убийство во имя веры так практически повсеместное. Только вот доказать, что из-за наркотиков люди попадают в ад, гнобящие же друг дружку верующие в рай - абсолютно невозможно. Или что такие места есть, или их нет. Антиномия, как сказал бы небезызвестный Кант, с которым в свое время беседовал Воланд.
Вместо предисловия. Так уж случилось, что перед этим сном снял с себя анкх и пацифик, вечно висящие у меня на груди. И пока мне снились приключения торчков, жене приснились два демона. Один маленький, черный, волосатый. Он пришел первый и она стала от него прятаться. Второй огромный, черный и без волос. Его она испугалась еще больше и стала прятаться за первым. Я ей обьяснил, что первый это Бес. Но не тот дебильный христианский бес, которым пужают попы. Нет, это древний египетский покровитель жилища. А второй, соответственно сама смерть.
Вместо послесловия. Пока я писал строчки про Воланда, внезапно выяснилось, что умер начальник того подразделения, где я работаю. Когда ты пишешь про внезапную смерть персонажа, а тут тебе сообщают про реальную скоропостижную... Да еще потом стоящие рядом работнички начинают цитировать Булгакова и обсуждать "наркоманских котов"... Поневоле начинает бить нервная дрожь. Начинается паника. В мозгах шевелится одна жуткая мысль "неужели принцип индивидуации, утвержденный Шопенгауэром, похерен этими катадолоновыми снами и все в курсе происходящего"? Думаю, именно так себя чувствовали Берлиоз и Бездомный во время встречи с Воландом.