О, моя дорогая Мэри

[Dongle]

Или когда беспросветной мгла почудится, или когда не очень, но все-таки. Однажды запрещенным словам надлежало выбиться из сил, заключенных в маринованных останках жены. Кстати, моя избранница кудрями повела, за то и любима мною.
 Погода величавым законом сокрушала построения наших городов и там, где завершению следовал акт милосердного возмездия, четыре часа дня смотрели на меня столбом на набережной белой реки.
 - Ёлочные игрушки по 3.20 за штуку. - доносилось из лесных владений базарной телицы. Если подробнее, то это я об её усиках. «Зачем тебе елочные игрушки?» - думал я, - «вешать на усы? Да ты и так прекрасна как серое небо больших городов». Мне оставалось только поторопиться, и увидеть такую благодатную процессию невест, что навсегда можно забыть о тебе, о, моя дорогая Мэри.   
 Солнце палило звонче и заливистее. Тёмно-сизые облака стучались стеклом небесного урины по мостовой. Зачем, зачем я преступил табу моего племени? теперь навеки изгнан я за то, что поругана была честь сообщества. Партер, на который я возлагал надежды, защищал моё самолюбие от сказок, выводимых пером автора со сцены драматического театра. Спектакль скоро начнется и мне не избежать покалывания в почках, как это всегда бывает от дешевого действа. Но как иначе провести воскресное время? Я не знал этого. Я не знал еще много чего, но то, что оно именно так ничего не говорит о моей душе и тем более о душе моего племени. На сцену вышел конькобежец и сказал, обращаясь к первому ряду: есть кто из вас курящий?  Ему не ответили, и он покинул сцену. Затем вышел спортсмен неведомого мне вида спорта и переиначил его слова: есть ли у кого закурить? И тут же получил по заслугам, потому как на следующий день умер от рака простаты. «Ах! как ужасно» - подумал я, когда сам закуривал сигарету во время антракта, - «нет, нынешнее времена не хуже прежних, но каково отношение людей к искусству врачевания».      
 Второй акт. Я смотрю на девушку напротив меня, смотрю ей в затылок, она отвечает мне тем же. И только когда действо закончилось, я начал понимать, что было совершенно невозможно, чтобы затылок мог смотреть на меня лицом в затылок. В сущности, второй акт был не хуже первого, ибо, куда уж хуже. Я претерпел нестерпимое биение сердца в такт моим мечтаниям по слогам, и вышел на Братьев-стрит. Здесь я провел все свои тридцать два года, но, увы, не помню почти ничего такого, о чем следовало бы упомянуть. Я выпил кофе на брудершафт с мадам Мендели и лег спать. Если бы не горячка, будь она не ладна, и не горячность юных любителей современного театра, я бы давно уснул, уснул навсегда.
 О, моя дорогая Мэри, знала бы ты тот сон, который не идет вразрез с моими переживаниями, но напротив чудится немыслимо жестким и реалистичным, и в этом чуде и таинстве – вся моя жизнь. А как долог он и безмятежен. Носит на себе привкус легкой печали.
 О, дорогая, любимая Мэри, постой со мной, нет нужды говорить. Быть рядом – вот апология моего одиночества. Ибо если я един в целом мире, если даже вовсе нет мира, меня оправдает и искупит лишь грех твоего присутствия. Впрочем, я надеюсь, это грех по неведению.

[№One]

8 часов назад, Dongle сказал:



 О, моя дорогая Мэри, знала бы ты тот сон, который не идет вразрез с моими переживаниями, но напротив чудится немыслимо жестким и реалистичным, и в этом чуде и таинстве – вся моя жизнь. А как долог он и безмятежен. Носит на себе привкус легкой печали.
 О, дорогая, любимая Мэри, постой со мной, нет нужды говорить. Быть рядом – вот апология моего одиночества. Ибо если я един в целом мире, если даже вовсе нет мира, меня оправдает и искупит лишь грех твоего присутствия. Впрочем, я надеюсь, это грех по неведению.

:wub: Божественно...